«Весь обвинительный акт — это ложь»: обвиняемая в убийстве Лизы Пылаевой сделала заявление

По слова женщины, в тот день в обед вместе с мужем и детьми она уехала в торговый центр, где позже узнала, что дома случилась трагедия и пострадала ее племянница Лиза.

После выяснений обстоятельств дня, когда погибла Лиза, Ольга Шмакова сделала заявление в суде, которое касается следствия.

«Начиная с 14 мая Александр Пылаев развернул настоящую публичную травлю для всей семьи. Он стал заявлять везде свои страшные версии одна хуже другой, что наша семья — убийцы. Выложил обнаженное фото Лизы с ранами из морга в соцсетях. Он красочно описывал то, что он думал о происшествии, излагая десятки своих версий в СМИ и соцсетях, создал страницу в Facebook и посвятил ее очернению нас под видом поиска правды о гибели Лизы. Уже начиная с места происшествия, он начал открыто и бездоказательно обвинять, что мы жестоко убили Лизу, что якобы давно хотели это сделать и что вот, наконец, добились своего. Стал рассказывать каждому сотруднику о том, что мы плохо относились к Лизе и что Марина — плохая мама, находится в финансовой зависимости, а также показывал им фото Лизы, где у нее был синяк, и говорил: «Посмотрите, они ее душили и неоднократно пытались убить…» Вероятно, следователи проникли сочувствием, что отец в отчаянье, поверили ему…» — сказала Ольга Шмакова.

По словам подсудимой, следствие сразу заняло обвинительную позицию.

«Отношение на допросах к членам семьи было как к убийцам, не чувствовалось никакого понимания, сочувствия. Нашу правду воспринимали как ложь и попытку уйти от ответственности и укрывательство… Ходатайства Пылаева практически все удовлетворялись, в то время как ходатайства адвокатов семьи отклонялись, игнорировались, часто даже не регистрировались, а также не приобщались к делу. Никто, кроме следователя С., это дело не изучал… При этом никакой доказательной базы у нее в деле нет, кроме кучи нарушений», — заявила Шмакова.

Подсудимая отметила, что, по ее мнению, одним из следователей и Пылаевым Александром намеренно распространялись слухи об интимной связи ее мужа с мамой погибшей Лизы — Мариной Рыжаковой, подогревая тем самым отрицательное отношение к семье.

«В результате в сентябре 2021 года меня признали подозреваемой по данному делу и объявили об окончании расследования. Я со своими защитниками неоднократно предпринимала попытки ознакомиться с материалами уголовного дела в официальном порядке, но меня ознакамливать с делом никто не собирался. После десятка жалоб, направленных в том числе в Генпрокуратуру и Администрацию Президента, нас ознакомили, но лишь с 24 томами, и в течение двух лет мы добивались, чтобы нас ознакомили с остальными томами дела. Но, несмотря на многочисленные жалобы и ходатайства, следователь находил предлог этого не делать. Тот факт, что нас не ознакамливали два года, дает основания полагать, что никаких доказательств у следствия не было, и следствие тянуло, не зная, что делать с этим уголовным делом. Прокуратурой Алматы по нашей жалобе даже был установлен график ознакомления, так как следователь С. наотрез отказывалась предоставлять нам материалы для ознакомления. Указанный график следователем был проигнорирован. Позже преподнесли, что это якобы мы затягивали ознакомление, хотя фактически по нашей жалобе был составлен график, который сам следователь не исполняла в течение двух лет. Позже по мере ознакомления мы заметили, что ходатайств, заявленных мной в ходе следствия, нет в деле и никаких следственных действий по ним проведено не было», — говорит подсудимая.

Шмакова заявила, что все тома по делу — а их 52 — им выдали лишь в декабре 2023 года и на ознакомление с ними дали два дня.

«Я выразила в своем ходатайстве дать нам хотя бы месяц на изучение всех оставшихся материалов. Зачем такая спешка? То не давали изучать дело вообще в течение двух лет, то быстро изучайте за два дня. Мне сразу это показалось подозрительным. После снятия фотокопий этих томов в тот же день, игнорируя мою просьбу, следователь С. отправила дело в суд, даже не уведомив нас об этом, лишив меня тем самым права ходатайствовать по итогам ознакомления. Это является грубым нарушением. Позже мне стало известно, что на самом деле всего в деле 56 томов, а не 52, как утверждала следователь С. Оставшиеся тома я так и не получила, несмотря на многочисленные просьбы и жалобы. Я ознакомилась с ними уже в рамках этого суда», — сказала Ольга Шмакова.

Она также заявила, что в ходе следствия ее мужу неоднократно предлагалась сделка со стороны следствия.

«Чтобы кто-нибудь из членов семьи взял на себя вину в совершении непредумышленного ДТП, например, Уктам или несовершеннолетний Кирилл, а они в свою очередь в качестве наказания ограничатся условным сроком. Если бы мы чувствовали свою вину, естественно, мы бы воспользовались такой возможностью. Но, так как мы знаем, что за нами правда, и на стадии досудебного расследования мы уже не добьемся объективности, существует только один способ добиться справедливости — через суд. Именно по этой же причине Уктам, чувствуя за собой правду, никогда не менял своих показаний, в том числе даже под жестокими пытками, которым он подвергался более полугода», — сказала Ольга Шмакова.

Она также выразила сомнения в отношении свидетелей, которых приглашала сторона обвинения. Это Доскожаев, который заявил, что якобы слышал в больнице, куда привезли Лизу после трагедии, как Ольга говорила, что сбила ее на машине и сотый засекреченный свидетель – «Иван Иванов» (Андрей Жалеков), который скончался через два месяца после дачи показаний. В них он заявлял, что якобы Уктам Махмудов, который также является подсудимым по делу за дачу заведомо ложных показаний, находясь с ним в камере, рассказал, что якобы Ольга Шмакова убила Лизу Пылаеву из ревности, потому что ее супруг якобы является биологическим отцом девочки.

Сам Махмудов, выступая в суде, назвал показания сотого свидетеля ложью и заявил, что никогда не говорил ничего подобного.

«Почему в рамках расследований, не допрошены все лица, которые находились с нами перед реанимационным отделением 12-й горбольницы в непосредственной близости, которые сидели рядом со мной, с Мариной и являлись прямыми очевидцами происходящего. Они слышали все наши разговоры, и если бы показания Доскожаева были правдой, они могли бы это подтвердить. Почему из всех свидетелей был выбран только он? Не потому ли, что в отношении него велось уголовное дело по факту изнасилования, которое находилось в производстве того же следователя С.? То есть Доскожаев находился в прямой зависимости от следователя С.

Кроме того, по собранным защитой сведениям, сам Доскожаев страдает зависимостью от наркотиков и алкоголя, ранее он проходил курс в психиатрическом лечебном учреждении, обучался и проходил ранее стажировку в ДП Алматы. При этом в ходе досудебного расследования мною подавалось ходатайство о необходимости проведения допросов очевидцев и членов семьи в отношении показаний Доскожаева, а также о необходимости проведения очных ставок Доскожаева со всеми очевидцами, однако это ходатайство было проигнорировано.

Почему следователем С. не допрошен весь медперсонал, который участвовал в реанимации, в том числе медсестры, которые обрабатывали раны на теле Лизы?» — обратилась подсудимая к суду.

Шмакова также заявила, что следователю С. поступали указания проверить семью на полиграфе, однако сделано этого не было.

«Мне непонятно, почему следователь С., подозревая меня в таком страшном преступлении, как умышленное убийство, не удосужилась проверить мотив, который мне вменяют посредством допросов нашего окружения: родных, знакомых, друзей семьи, персонала, несмотря на то, что данные указания ей неоднократно поступали со стороны прокуратуры. Также ей неоднократно приходили указания от Генпрокуратуры провести полиграфическое исследование всех членов семьи, что ею также не исполнено. Указанные факты вызывают обоснованные сомнения в объективности и беспристрастности расследования, проводимого следователем С.», — сказала Ольга Шмакова.

Подсудимая заявила, что считает предъявленные ей обвинения в убийстве абсурдными.

«За пять лет следствие не пришло ни к чему более абсурдному, чтобы обвинить меня, человека абсолютно невиновного, не способного на такую дикость, которого даже не было на месте в момент происшествия, в умышленном убийстве на основании надуманных утверждений и вымысле Пылаева. Ведь именно он выдвинул версию об отцовстве Лизы и мотив ревности, после чего Уктама посадили на полгода, из него выбивали нужные им показания и появился сотый свидетель. Все выдвинутые мне обвинения основываются на догадках и слухах Пылаева и лживом свидетельстве некого — «Иван Иваныча», которым является покойный Жалеков. Согласно сведениям, собранным стороной защиты, Жалеков ранее семь раз судим за кражи и незаконный оборот наркотиков, состоял на учете в наркодиспансере как наркозависимое лицо, ВИЧ-инфицирован, при этом на момент дачи против меня показаний находился в розыске. Так же, как и Доскожаев, он был зависим от следствия. Также известно, что Жалеков на момент дачи против меня показаний был смертельно болен и умер по истечении двух месяцев. Последний якобы в мае сидел с Уктамом и почему-то только через год решил дать показания и свидетельствовать против меня. И спрашивается: для чего следствие засекретило его личность? Какая имелась угроза его жизни и здоровью?» — говорит подсудимая.

Она также заявила, что у следствия нет ни одного доказательства того, что именно она была за рулем якобы сбившего Лизу автомобиля.

«С таким успехом можно посадить за руль любого члена семьи. Именно на этих двух ложных заявлениях меня сделали подсудимой. И чему из этого можно поверить? Чем это подтверждается? Я ранее никогда не судима, никогда не привлекалась, мама троих детей, я хорошая мать, дочь, сестра, тетя. Но Пылаев, как и сотый свидетель, меня оболгали и в итоге сделали из меня умышленного убийцу, еще в таком жестоком преступлении…» — сказала она.

Она также заявила, что ее мама — Леонарда Рыжакова и садовник Уктам Махмудов обвинены в укрывательстве и даче ложных показаний незаконно.

«Еще не доказав мою вину и не доказав, что действительно имело место убийство либо какое-то иное преступление, не доказав мотива, моя мама, оказывается, дала заведомо ложные показания. Следствие не имело законных оснований признать ее и Уктама подозреваемыми, тем более обвиняемыми. Это опять же говорит об обвинительном уклоне. О каких заведомо ложных показаниях идет речь? Это было сделано незаконно. Их можно было бы привлечь к ответственности, если бы было доказано, что, действительно, в отношении Лизы совершено преступление и в законную силу вступил бы приговор. А у нас на скамье подсудимых оказались я, моя мама и Уктам.

Судмедэксперт, которого наняла моя сестра для осуществления профессиональных консультаций, в ходе следствия озвучил свою версию происшествия о том, что Лиза погибла в результате несчастного случая, а раны на ее теле возникли посмертно, в результате укуса животного. За что в итоге под надуманным предлогом он был привлечен к уголовной ответственности, взят под стражу в разгар COVID, где тяжело заболел и чуть не умер от этого вируса. При этом судом он был полностью оправдан. В ходе судебного процесса судом изучены и приобщены к делу ряд экспертиз, которые следователь игнорировала и не хотела приобщать к делу», — отметила подсудимая.

Она заявила, что весь обвинительный акт в отношении нее является ложью.

«Хотелось бы пояснить, что Марина не заявляла Пылаеву в ходе суда по их разводу, что он не является биологическим отцом Лизы. Он все вырвал из контекста. На самом деле она сказала ему наедине. И сказала она просто, что этот факт нужно проверить, и то находясь в сердцах, так как он издевался над ней и делал ее жизнь невыносимой в тот период. Также говорится, что, согласно мировому соглашению, место жительства Лизы было определено с отцом, что опять же является ложью. Такого никогда не было. По факту место жительства Лизочки всегда было с мамой. Марина всегда шла на уступки и отправляла Лизу к отцу по предварительной договоренности и никогда не препятствовала их общению. Лиза могла оставаться у папы столько, сколько хотела сама…» — сказала Шмакова.

Она также опровергла заявленный в обвинительном акте факт о том, что ее муж — Андрей Шмаков — в день трагедии уделял Лизе больше внимания, чем собственным детям.

«Откуда они вообще это взяли, что он кому-то одному уделял внимание? Это непонятно. Таких свидетельств не было и даже на фото, которое они делали на лужайке видно, что Андрей просто проводит время со всеми детьми одинаково. При этом в обвинительном акте расписано так подробно, как будто над ними летал дрон и следил за ними. Но опять же доказательств никаких нет. Непонятно откуда они взяли, что якобы я была возмущена поведением Марины из-за того, что она оставляет Лизу. Это очередная ложь…» — утверждает подсудимая.

Она также опровергла часть обвинительного акта, где говорится, что ее супруг якобы является биологическим отцом погибшей Лизы и у него был роман с родной сестрой Ольги Шмаковой — Мариной Рыжаковой.

«Там говорится, что я якобы подозревала, что отцом Лизы является мой супруг, и поэтому ни с того ни с сего вдруг решила поехать с детьми в торговый центр. Помимо того, что это звучит глупо и является ложью, у меня никогда не было сомнений, что отцом Лизы приходится сам Пылаев, ведь она как две капли воды похожа на него. А если бы я, предположим, и сомневалась в этом, то кто мне мешал за шесть лет сделать ДНК-тест? Зачем на одних сомнениях убивать ребенка? Это даже звучит нелогично. И при чем тут ребенок вообще? В таком случае у меня должны были возникнуть претензии к Марине, к Андрею, ну никак ни к ребенку… У меня никогда не было сомнений в верности моего мужа и сестры. Для нас с сестрой это противоестественно и абсолютно неприемлемо такое отношение друг к другу. Я ей полностью доверяю. Считаю это заявление клеветой и попыткой очернить нас в аморальном поведении. Тем более, что у Марины и Андрея всегда были братские отношения. Мы с супругом счастливо живем вместе почти 20 лет, у нас трое прекрасных детей, у нас дружная семья. Супруг не давал мне поводов для ревности, и сомнений в его верности у меня никогда не было… Вся эта фантазия про интимную связь моего супруга с обеими сестрами могла родиться только у Пылаева и у следователя, который помог ему превратить это в лживый мотив… Как вы это представляете, чтобы такое отвратительное поведение, которое приписывают моему мужу, мне и сестре происходило на глазах у моих родителей, детей, домашнего персонала, и это не осталось замеченным? Неужели вы думаете, что на такой разврат спокойно бы смотрели мои взрослые родители? Это противоречит нормальной психике… Мы в таком поведении никем и никогда не были замечены. Почему, если это утверждает следствие, они не предоставили свидетелей? Потому как таких свидетелей нет и быть не может в природе. Таким образом можно оболгать любого. Даже помощниц по дому, которые проработали у нас в доме более 10 лет, следователи почему-то не спросили об этом», — заявила подсудимая.

Ольга Шмакова заявила, что любила погибшую Лизу Пылаеву и никогда не имела злого умысла в отношении нее.

«У меня никогда не было умысла в таком убийстве, как расписано в обвинительном акте. Я очень любила Лизочку, а также растила ее с самого рождения, она была моей маленькой подружкой. У меня не укладывается то, что расписано в обвинительном акте, что вся семья могла пойти на сговор. И как они расписывают: пригласить Лизочку на день рождения своего брата, потом средь бела дня задавить ее в своем же доме на своей же машине в присутствии всей семьи и малолетних детей, потом ждать несколько часов, пока она умрет, сымитировать несчастный случай и спокойно уехать гулять в торговый центр. Это какими монстрами надо быть, чтобы родная мать на такое вообще согласилась? Следствие и прокуратура утверждают, что Лиза погибла в результате именно ДТП с моим участием. От себя поясняю следующее: во-первых, я вообще не садилась за руль в день трагедии. Доступ к машине был у всех членов семьи, и то, что я управляла BMW, не дает оснований предполагать, что я якобы сбила ребенка. Таким же образом можно обвинить любого, кто мог сесть за руль, кто имел к нему доступ. Во-вторых, у меня вопрос: почему прокурор не дал оценку главным экспертизам, в которых в категорической форме утверждается, что ДТП исключается, наезд исключается. Они взяли урывки разных экспертиз и слепили из них все обвинения. Взяли только кусочки, где лишь в вероятностной форме говорится то, что соответствует версии обвинения. При этом не упоминается о выводах экспертиз, в которых говорится, что на машине и внутри не было найдено ни одного признака, указывающего на столкновение или удар… Также нет признаков, что машину помыли. Более того, они скрывают тот факт, что на теле у Лизы нет характерных для ДТП телесных повреждений. При этом две комплексные комиссионные экспертизы, назначенные самим же следствием, установили, что раны на теле Лизы получены в результате укусов собаки. Слепки зубов нашей собаки полностью соответствовали по размеру. И было установлено, что на одежде была найдена ДНК слюны собаки. Также в обвинительном акте я так и не нашла то место, которое следствием определило как место ДТП, ровно как и скорость, с которой якобы двигалось авто. Более того, не определили место, где якобы помыли и переодели ребенка. Почему этого нет в обвинительном акте — это загадка. Но больше всего меня удивляет в обвинительном акте, что действия моего мужа там расписываются, будто он был чуть ли не организатором всего этого театра, при этом уголовное дело в отношении него прекращено за отсутствием состава преступления. Логика следствия абсолютно абсурдна. Описанные в обвинительном акте события чрезмерно циничны по своему описанию и соразмерны с действиями маньяков. У меня создалось впечатление, что это дело отправили в суд без доказательств, основываясь лишь на фальсифицированной информации и лжи…» — продолжает свое заявление Шмакова.

В заключение Ольга Шмакова сказала, что настаивает на своей невиновности.

«За эти пять лет нам многое пришлось пережить. Мы потеряли нашу любимую малышку при таких непонятных и трагических обстоятельствах. Давление и предвзятость следствия, уголовное преследование всей семьи, жестокие пытки Уктама, очернение моего мужа… Мой отец был вынужден уехать из страны, а мои несовершеннолетние дети вынуждены защищать меня в суде. Моя сестра пережила, пожалуй, самое страшное горе для родителя — смерть ребенка. Но помимо того, что она вынуждена была защищаться вместе со всей семьей от бывшего мужа, на нее возбудили уголовное дело, которое потом закрыли за отсутствием состава преступления, хотели арестовать, незаконно вывели из числа потерпевших. Она была вынуждена отправить детей в Украину из-за травли и потом срочно вывозить из-за войны обратно. А правоохранительные органы, структуры, которые должны обеспечить объективное расследование и таким образом компетентно разобраться и установить картину произошедшего, вместо этого заняли нападающую позицию… Следствие не учло важные аспекты и не предоставило убедительных доказательств моей вины. Основываясь на представленных материалах, я настаиваю на своей невиновности и прошу суд объективно и непредвзято оценить все факты и доказательства в этом деле», — заключила подсудимая.

Ранее в суде показания давала бабушка Лизы Пылаевой Леонарда Рыжакова. Она также сделала заявление.

Напомним: ранее по делу показания дал подсудимый Уктам Махмудов.

Также судебные показания успели дать: Даметкен Аубакирова, знакомая бабушки Лизы Аллы Пылаевой, сотый свидетель, сын мамы погибшей девочки Марины Рыжаковой Кирилл Рыжаков и Андрей Шмаков — муж обвиняемой в убийстве Ольги Шмаковой, дети Шмаковых и мама погибшей Лизы Пылаевой Марина Рыжакова.

Также в суде Александр Пылаев рассказал о том дне, когда ему сообщили о смерти дочери.

По версии прокуратуры Ольга Шмакова наехала на Лизу Пылаеву на автомобиле. Мотив — ревность, так как Лизу ее сестра Марина якобы родила от ее мужа Андрея Шмакова.

Позже Александр Пылаев, отвечая на вопрос судьи об отцовстве, сообщил, что сдал тесты ДНК в двух городах и оба теста подтвердили, что отцом погибшей Лизы является он сам.

Сторона защиты настаивает, что смерть девочки произошла в результате несчастного случая: предположительно — падения статуи и нападения собаки.