«Слово пацана по-алматински»: как жила казахстанская молодежь 80-х

Алматинские «пацаны» специально для Tengrinews.kz вспомнили, чем жила казахстанская молодежь в конце 80-х и похоже ли это на сериал «Слово пацана».

Криминальный сериал «Слово пацана. Кровь на асфальте» привлек внимание как людей старшего возраста, выросших в 80-е годы и лично заставших описываемые события, так и молодежи, родившейся после 2000-х, современных школьников. Резонансное произведение не осталось без внимания властей, в России и Казахстане заговорили о возможности ограничения на просмотр этого сериала для молодых зрителей.

Мы решили пообщаться с реальными «пацанами» из 80-х годов, которые выросли на улицах Алматы, а сейчас стали известными деятелями, чтобы узнать, насколько правдив сериал и по каким законам жили «пацаны», «чушпаны», «скорлупа» и «старшаки» в нашей стране.

Как рассказывают наши собеседники, в Алматы еще с 50-60-х годов было деление на неформальные районы по географическому принципу. Название такому району мог дать какой-то знаковый объект, например, расположенное на его территории предприятие, аббревиатура или просто броская характеристика. Среди них наиболее известны: «Дос» (12-я школа), Deribas (вокруг 39-й школы), «Аэрофлот» (Желтоксан — Казыбек би), «Шанхай» (несколько районов частного сектора, но наиболее известен как ниже проспекта Райымбека), «Ертек» (Ауэзова от Гоголя до «Атакента»), «Халифат» (район выше Толе би между Жарокова и Ауэзова), «Крепость» (вокруг парка культуры и отдыха имени Горького).

Молодые парни делились по возрастам и старшинству:

• «Щеглы» — самые младшие участники групп (в целом любой парень младше тебя на три года), обычно ученики средних классов от 10 до 16 лет.
• «Старшаки» — ученики старшей школы 17-20 лет или те, кто старше на пару лет.
• «Старики» — чаще всего ребята, окончившие школу и отслужившие в армии, от 20 лет и старше.

Фото из архива Жантемира Баймухамедова

«Меня вырастили пацаны с района»

Музыкант, композитор и режиссер фильма об алматинских «пацанах» 80-х Жантемир Баймухамедов (также известный как Жантик) рос в одном из типичных алматинских районов между улицами Тимирязева, Габдуллина и Маркова. По словам Жантемира, их район не имел какого-то неформального названия, но на него сильно влияли расположенные рядом физкультурные общежития. В 21-й школе, где он учился, были пацаны из «Параноида» (район Горного Гиганта), «Шанхая» (угол Байтурсынова и Тимирязева, но так также называли многие районы частного сектора), Коктема, а неподалеку располагался «Бухенвальд» (по улице Маркова). Как отмечает Жантемир, с 4-го по 8-й класс у него всегда была «крыша» из пацанов старше его по возрасту.

«Когда мне было 10 лет, у меня трагически погиб отец. Мать взяла дополнительную работу, и моим воспитанием занималась улица: соседские пацаны, «старшаки». Для меня это была настоящая семья, и я был готов сделать для них все, что просили. Естественно, у нас были драки. К примеру, когда на каникулах ученикам давали билеты на кинолекторий, допустим в «Целинный», и мы приезжали на сеанс в другой район. Были как массовые драки, так и выход «один на один». В Алматы, в отличие от той же Казани, можно было избежать драки, «выехав на метле», то есть договорившись языком. Обосновать, почему ты сюда пришел. Иногда помогало, но если драка была неизбежной, то дрались. Я вообще дрался практически каждый день. Мой наставник из «старших» (он был лет на 7-8 старше) мне устраивал спарринги. С пацаном на два года старше меня. Так что уже с этого времени боли я не боялся. Воспитывались мы в таких жестких традициях», — вспоминает музыкант.

«Друга убили на моем первом концерте»

По словам Жантемира, когда они стали постарше, в драках стали применять и оружие, к примеру, «дуру» — самодельный пистолет, адаптированный для стрельбы малокалиберными патронами от винтовок. Называли ее так, потому что патрон мог прилететь куда угодно. В конце 80-х годов, по словам музыканта, популярны стали сумки — двухкассетные баулы с двумя карманами, в одном из которых носили платочек для обуви, а в другом — платочек для лица. Внутри у пацана при себе были нож или самодельные нунчаки. Некоторые пацаны из одного из районов таскали в нем булыжник «на всякий случай». С применением такого арсенала драки «пацанов» часто заканчивались серьезными ранами и травами, а в некоторых случаях и трагически.

«В 91-м году, в октябре, мы давали свой первый концерт в театре Лермонтова, посвященный дню рождения Джона Леннона. На этом концерте произошел конфликт между пацанами, и убили моего друга. До сих пор тяжело вспоминать… Подраться могли по разным поводам: в кино кто-то в кого-то бумажку кинет. Опасно было в чужие районы заходить. У нас в 21-й школе районы вокруг были дружественными, а вот в дальние было опасно ездить. Иногда выходили на драки район на район. Как-то у нас был общешкольный сбор из-за того, что пришли пацаны из другого района, они начали шуры-муры крутить с нашими девчонками. Нам это не понравилось. Шли толпой, и один парень у нас захватил на драку обрез из охотничьего ружья и зарядил его шрапнелью. Одного залпа было достаточно, чтобы обратить наших противников в бегство», — вспоминает режиссер и музыкант.

Фото из архива Жантемира Баймухамедова

«Пацан не сдаст, пацан не кинет…»

Жантемир Баймухамедов рассказал и об основных принципах неформального «кодекса чести пацана» тех лет. Они рифмуются скороговоркой: «Пацан не сдаст, пацан не кинет…».

К сожалению, многие подростки тех лет увлекались наркотиками.

«Старшаки» могли послать тебя принести «траву», и ты лез на чердак, где сушилось по 10 баулов с анашой. В 90-м году в Алма-Ате появилась «ханка» (наркотик, изготовляемый с использованием макового сока). «Старики» начали подсаживать на нее наших «старшаков», а «старшаки» старались «уколоть» щеглов, подлавливая на пацанских понятиях, чтобы они затем снабжали их наркотой. К 92-му году все плотно сидели на игле. У себя на районе нам даже пришлось произвести революцию. «Старшаки» начали сами нарушать правила и стали для нас «чертями», низшей кастой. В поисках денег на очередную дозу они не гнушались воровать у своих. Из подвала, где репетировала наша группа, однажды украли все инструменты и колонки, чтобы купить дозу. У нас была драка с ними, и мы победили. После этого, к 93-му году, пацанское движение прекратилось. Все авторитетные пацаны либо сидели на игле, либо в тюрьме, совершив преступление ради наркотиков. Мы приняли позицию, что не будем колоться, однако спустя годы некоторые подсели уже на героин», — вспоминает Жантемир.

По словам музыканта и режиссера, несмотря на трагический конец пацанского движения, почти половина из тех ребят, по его словам, не дожили до наших дней, он остался верен главному принципу тех лет.

«Работая сейчас с людьми из разных стран и бывших республик, я понимаю, что у них нет тех понятий о чести, которые были у нас. Они не держат свое слово, а за это в Алматы вплоть до 2000-х могли сурово спросить. Главное хорошее, что я вынес из того времени, — это «слово пацана». Если даешь слово, то его в любом случае надо держать. Благодаря этому уже во взрослой жизни люди доверяют мне, так как знают, что я держу свое слово», — добавил Жантемир Баймухамедов.

Ерлан Стамбеков (второй слева) с пацанами перед школой № 36

«Сериал хороший, но…»

Депутат Мажилиса VIII созыва Ерлан Стамбеков также вырос в Алматы 80-х годов. Он посмотрел «Слово пацана», и, по его словам, сериал во многом отражает реалии того времени. Ерлан Стамбеков отметил, что авторам в целом удалось отразить картину той жизни и характерные ситуации, которые происходили с многими представителями того поколения.

По его словам, элементы «зоновской» культуры присутствовали в жизни Советского Союза, можно даже сказать, что они существовали в стране с момента основания. Для молодежи же неформальные объединения были альтернативой комсомольским и пионерским ячейкам по причине нараставшей, особенно в последние годы существования СССР, идеологической пропасти между тем, что говорили с высоких трибун и экранов ТВ, и той реальностью, что обсуждали их родители на кухне. Молодежь всегда была в поиске справедливости и новых моральных ориентиров.

«В поисках такой основы они сбивалась в стаи единомышленников. Мальчишки хотели реальной справедливости, честного, прямого общения без идеологических штампов. Что же касается сериала, к сожалению, его авторам тоже не удалось избежать мифологизации и откровенной идеологизации. Я про те моменты, в которых, по моему мнению, «торчат уши» современной российской политики, когда, к примеру, одного из героев пацан ругает за то, что тот слушает американскую музыку и носит западную одежду. В те годы все было с точностью до наоборот — западная культура и музыка, одежда, техника и аксессуары были настоящим культом, поскольку советская промышленность выпускала тогда однообразную и низкого качества ту же одежду. Сегодняшней молодежи трудно представить, например, что обычные импортные джинсы практически невозможно было купить в магазине. Только на барахолках или по «великому блату» (знакомству с работниками торговли или складов) по цене, равной зарплате инженера», — отметил депутат.

«Вместо драки — слова»

По словам Стамбекова, в сериале очень много показано драк. В реальности же множество конфликтов на самом деле решалось путем переговоров с оппонентами «по понятиям» на основе морально-ценностных установок, принятых в той среде. Как отметил депутат, в этом заключался, например, по-настоящему уникальный опыт реальных переговоров, который в те годы 15-летний подросток не мог получить где-либо еще. Возможно, отчасти и по этой причине многие ребята с активной жизненной позицией попадали в районные группировки и часто становились их лидерами, именно благодаря умению вести полемику и отстаивать свою точку зрения.

«Конечно, драки между районами происходили, но не так часто. На моей памяти было всего три-четыре крупных конфликта, когда выходили район на район. Когда доходило до драки, в дело шло все — цепи, самодельные нунчаки, самодельные «дуры», которые стреляли мелкашечными патронами. Когда мальчишки отправлялись на такую драку, то всегда отдавали себе отчет, что могут быть как минимум сильно побиты или даже убиты. В 13-14 лет ты мог выйти из дома, сказав родителям, что идешь погулять с друзьями, понимая при этом, что, возможно, видишь их в последний раз в жизни», — отметил Ерлан Стамбеков.

По словам свидетеля тех событий, конфликты могли происходить по разным причинам, допустим, кто-то кому-то сделал подножку во время игры в футбол или, например, избили пацана, когда он провожал девушку в чужой район. При этом представители районов старались не допускать массового кровопролития и представители конфликтующих сторон «набивали стрелку» (встречу), на которую приходили в том числе первоначальные инициаторы конфликта. Часто им предлагали решить дело дракой «раз на раз».

Ерлан Стамбеков рассказывает, что учился в школе № 36 и их небольшой район получил название ООН, так как в интернациональную группу собрались корейцы, казахи, уйгуры, русские и ребята других национальностей.

«Мы не участвовали в криминале, старались занимать досуг спортом»

Стамбеков вспоминает, что он в те годы занимался дзюдо, вольной борьбой и модным тогда карате и даже организовал для своих пацанов нелегальную секцию — они занимались по вечерам в школе. Так он старался отвадить своих друзей от увлечения наркотиками и одновременно укрепить дух района.

«В грабежах и прочем криминале лично я и большинство моих друзей участия не принимали, такая у нас была позиция, что воровать — это не наше. При этом у нас на районе были и те, кто этим промышлял, например, квартирными кражами… Были старшие ребята, которые делились с нами знаниями, в том числе о том, что творится на зонах. Они рассказывали, как там правильно себя вести, что делать, чтобы тебя на сломали, как не уронить честь. То есть криминальные элементы в идеологии были, но при этом криминалом занимались не все. Послушать старшаков о «зоне» было интересно. Сидельцы были в уважении, но при этом не скажу, что они одним фактом отсидки могли иметь какие-то сверхпривилегии. Уважали не только за это. Главным был, повторюсь, твой собственный стержень и личное достоинство», — добавил Стамбеков.

«Помогали своим пацанам»

При этом для пацанов с зоны иногда собирали деньги на «грев», но только для тех, кого знали лично и только на добровольной основе. При том что в целом в этих молодежных группах культивировалось уважение к «старшим» и дух коллективизма, но важно было иметь свое мнение и, главное, уметь его отстоять на словах и, если придется, кулаками.

В «кодекс чести пацанов» начала 80-х входили такие понятия, как всегда «отвечать за базар», то есть думать, что говоришь, и иметь достоверные данные или уверенность в том, что сказал. Нельзя было бросать своих друзей в беде, и даже рискуя жизнью, нужно было выручать их. «Западло» было воровать у своих. Одному лучше было не показываться в чужом районе, однако даже если тебя там встретила толпа, в ход шло искусство риторики и убеждения, на словах отговориться, перенести, например, драку на следующий день, где ты мог «подтянуть» своих пацанов, или договориться о драке один на один с любым из представителей враждующей группировки.

Как отметил Стамбеков, они были первым поколением, которое столкнулось с наркоманией как массовой эпидемией. Когда он вернулся из армии в 87-м году, уже половина молодежи его двора сидели на наркотиках, умерли или оказались в тюрьме. Так для него и закончилась эпоха «пацанов».

«Безусловно, это время наложило отпечаток на меня, моих друзей и знакомых. В своей жизни по сей день продолжаю полагаться на тот кодекс, которого мы придерживались тогда. Прежде всего это всегда отвечать за свои слова, поступки, исполнять свои обещания, данные друзьям, людям, с которыми работаешь, чтобы они знали и были уверены в том, что ты «ровный», надежный человек. Это идет с юности.

Касательно нашей современной молодежи и попытке искусственно возродить это движение, героизируя и романтизируя его на фоне популярности сериала, то, на мой взгляд, мы уже, как родители и просто как старшие, должны, опираясь на традиции нашего народа, прививать молодежи не «зоновские скрепы», а дух подлинной свободы, демократии, уважения к личности, и прежде всего к закону.

Сейчас в обществе, и особенно у молодежи, есть большой запрос на справедливость и уважение к закону, который должен быть одинаков для всех. И свою миссию как депутата, как отца вижу именно в этом. Прежде всего своим примером демонстрировать такой образ жизни и поступков. Молодежь всегда лучше всего воспринимает именно силу примера», — добавил Ерлан Стамбеков.

Фото из архива Бекнура Кисикова

«Время перемен»

Писатель и общественный деятель Бекнур Кисиков рассказал, что вначале он не хотел смотреть «Слово пацана», однако общий ажиотаж пробудил его любопытство. Ему понравился сериал, режиссер передал атмосферу того времени, а песня на татарском языке «Пыяла» добавила драматизма. Но самое главное, по его словам, режиссер передал обреченность и тупиковость самой философии. Сериал не случайно вызвал столь живой интерес, так как то время, тот подростковый феномен до сих не изучены и за 90-ми многие не увидели 80-е, которые, по сути, были предтечей.

По его словам, к концу 80-х в стране происходил слом устоев, все перестраивалось. Районы, а точнее деление молодежи на группы, были фоном этих событий и в некотором смысле – реакцией и протестом. После 86-го года в Алматы образовалось много таких районов не только с территориальной, но и с особой идеологической составляющей. В таких группах царил особый коллективный дух.

«Наверное, в сериале ситуации более гротескные и где-то даже выпукло драматичные, но многое узнаваемо: сленг, поведение, мотивация молодежи. Период с 13 до 16 лет переходный в нашей жизни, когда ребенок превращается в мужчину и многое проходит тяжело, и это особый период, который влияет на многие аспекты мировоззрения.

Я сам переехал в Алматы, когда мне было 10 лет, и я тогда учился в 5-м классе. Мы жили в общежитии табачного комбината, и в нашем районе — ниже «Зеленого базара», возле современной центральной мечети — это был единственный многоквартирный дом, так как преобладал частный сектор. Наш район называли «Малым Шанхаем». Он находился между знаменитой «Крепостью» и «Малой станицей». Он считался не очень благополучным, с тяжелой криминальной обстановкой, так как вокруг было много «ям», где продавали алкоголь, даже во времена «сухого закона» в СССР. Однако в том городе, откуда я приехал, было еще жестче, поэтому жители Алматы показались мне даже мягкими и в некотором смысле культурными. Я учился в 52-й школе, которая находится напротив знакового в свое время автовокзала «Саяхат». Школа относилась к району «Новый свет», но там также учились выходцы из Deribas-а, «Малой станицы», «Золотой Орды», «Крепости», «Саяхатовских», — рассказал Бекнур.

«Вышел не на той остановке — убили»

По словам писателя, когда он жил в этом районе, ему было всего 11. Поэтому он не втягивался в драки и другие криминальные истории в районе. Хотя, конечно, между младшими тоже были свои конфликты. «Старшие» активно участвовали в межрайонных разборках, и все «щеглы» за ними следили и старались подражать.

«Конечно, конфликты были. Вспомнилась сцена из сериала, где парень по кличке Ералаш ошибся с районом, выйдя не на той остановке, и его там убили. У нас в Алматы был реально подобный случай, человек вышел не на той остановке, не в том районе, и был убит. Конфликты были порой тяжелые, но большая драка — это было ЧП, что-то сверхординарное. Город пытался пресекать такие вещи, и было даже правило – не собираться больше трех», — вспоминает он.

Большие драки могли закончиться не только травмами, но и убийством, ведь подростки могли применить оружие. В казахстанском кинематографе подростковые движения были переданы через фильмы «Балкон», «Мутанты» и «Районы». В основном подростковые драки район на район происходили в роще Баума.

«В одной из моих повестей — Sunny — рассказывается про одно из таких знаменательных противостояний в роще имени Баума. А причиной драки могло стать что угодно. Стандартно было, если пацан зашел на территорию другого района и у него там, например, «накатали шкеры, колеса», то есть сняли обувь (тогда это было частым явлением), и за него «впряглись» уже пацаны из его района, и этот конфликт нарастает как снежный ком. Иногда побить могли, просто перепутав с кем-то. У нас был случай, когда во дворе нашей школы на нашего знакомого налетели 20 незнакомых ребят. Мы были на уроке и видели это в окно. Потом побежали помогать, но учителя и директор пресекли массовую драку. Позже выяснилось, что они его с другим пацаном из нашей школы перепутали. И такие казусы тоже бывали. Порой и повода не нужно», — рассказал Бекнур Кисиков.

«С девушкой можно и в чужой район»

Писатель вспомнил и другой случай. У его товарища забрали кроссовки. Собралась группа пацанов, и пошли в район «Малого Шанхая» во двор, где он когда-то жил в 85-87-е годах. Несмотря на то что он уже переехал в другой район и прошло несколько лет, а пацаны там уже выросли, он всех узнал. Как выяснилось, грабеж совершили с применением ножа, что было не «по-пацански». В итоге ему пришлось выступить миротворцем, так как он знал обе стороны. И удалось предотвратить массовую драку.

А вообще так, по словам Кисикова, решалось большинство подобных историй. Действительно драться стремились только самые отмороженные ребята — «торпеды». А большинство не сильно стремились драться за чьи-то кроссовки или часы, но не могли отказаться, ведь нельзя было давать задний ход, это считалось трусостью.

Конфликт мог произойти и из-за девушки, но намного реже. Считалось, что из-за девушки конфликтовать нельзя. И также было негласное правило, что нельзя было трогать парня с девушкой, даже если это конкурент из другого района. Однако после свидания нужно было поспешить к себе во двор, чтобы местные районовские не застукали тебя в одиночку.

«Себя я причислить к числу «районовских» пацанов не могу, так как несколько раз менял места проживания, и хотя везде, где жил, знал, кто там лидеры и авторитеты, но старался в их движениях не участвовать. Я тогда активно занимался спортом, ходил на тренировки после школы, и времени на общение с районными у меня просто не оставалось. Иногда, конечно, сидели на лавочках, в беседках. Но мне не нравилась иерархия, которая устанавливалась на районах, подчинение главарям, поэтому сильно пытался не сближаться. Но так как живешь в этом районе, то общаться приходилось, и даже дружить с некоторыми из них. В целом спортсменов, которые могли дать отпор, не особо трогали. Моя юность прошла более-менее спокойно. Но слабые могли и пострадать. В моей школе, куда я перевелся в старших классах, учились в основном ребята из «Параноида». Но сам я жил в Коктеме. Многие переехали, но с частью общаемся до сих пор. Это уже взрослые мужчины, отцы и даже дедушки внуков», — рассказал Бекнур.

«Комсомольский активист мог быть лидером банды»

По словам писателя, приходилось решать проблемы своих друзей. Иногда бывали конфликты из-за того, что он не хотел вступать ни в какие группировки, но он как-то всегда разбирался без драк (кроме пары случаев).

«Конечно, у районовских был свой кодекс, как и описывалось в этом сериале. Они не носили пионерский галстук, не вступали в комсомол, вообще пытались быть протестными. Нельзя было извиняться, только говорить «не обессудь». Извиняться для них было признаком слабости. Также нельзя было вступаться за того, кого считают слабым, изгоем. Но я всегда был против унижения и по мере возможности пытался таких ребят защитить, например своего соседа, которого поставили «на счетчик». Независимое мышление не всегда было принято на районах, там все решал главарь, коллектив. Но человек должен быть человеком, а не тем, что ему навязали«, — добавил Кисиков.

Как считает писатель, в то время досуг подростка включал не так много дел и увлечений, как сейчас. Кто-то читал книги, занимался спортом, но другим просто нечего было делать, и они от скуки вступали в подобные группировки, тратя там непотраченную энергию.

На официальном уровне вся «пацанская» культура и деление на районы осуждались. Так, после выхода в казахстанской «Ленинской смене» статьи Евгении Доцук «Пацаны» на комсомольском уровне описанное в ней активно осуждалось. Но к концу 80-х все так смешалось, было столько двойной морали и лицемерия, что не редкость, когда комсомольский активист одновременно мог быть и в какой-либо группировке.

Бекнур также отметил, что существовали разные типы районов. В одних не было влияния старших авторитетов и иерархия была более горизонтальной, нежели строго вертикальной. Были новые районы, объединенные не только территориально, но и увлеченные некой своей идеей. А в старых и традиционных районах была даже преемственность и большое влияние своих авторитетов: «старшаков» или «дедов».

«Мне не хотелось бы романтизировать то время, но его и нельзя выставлять как самое жестокое. Подростки по своей натуре жестоки, и не играет роли, 80-е на дворе, 90-е или нулевые. В этом возрасте, как правило, нет полутонов, подростки воспринимают мир слишком категорично. Да, районы были испытанием и не всегда гуманным явлением. Но существование такого феномена научило людей быть осторожными со словами, развивать свой коммуникационный потенциал, социальный интеллект и навыки медиаторства, а также наработки некой силы, как внутренней, так и внешней, чтобы противостоять внешним угрозам. Но излишнее увлечение районами могло и потопить подростков, потому что это только определенный возраст. Если человек задерживался там до 20 и более, то это, как правило, ничем хорошим не кончалось. Многих ребят погубила наркота, которой стало много в конце 80-х. Нынешним подросткам вряд ли хотелось бы жить в том мире районов, ведь нынешний мир богаче и шире.

Нужно признать, что 80-е были очень интересным периодом. И та эпоха был интересна не только районами, но и некой зарождающейся пассионарностью, тектоническими изменениями в обществе, которые изменили всю территорию СССР. Ведь это было время также культурных открытий, приоткрытого железного занавеса, из-под которого хлынула музыка Майкла Джексона, киношедевров типа «Однажды в Америке», видеосалонов и боевиков про Джеки Чана и Брюса Ли. Все стало меняться вокруг: одежда, музыка, телевидение и, в конце концов, сами люди, и, конечно же, молодежь. Районы — это был некий уличный протест и манифест против саморазрушающейся идеологии, которая уже никого не привлекала», — резюмировал Бекнур.